Как работает наружное наблюдение
Живая слежка – один из основных методов сбора информации. Уходящий корнями в институт «филёрства», так называли агентов «наружников» в царской России.
В советские времена появилась легендарная «семерка», седьмое управление, которое заложило использующиеся по сей день основы профессии. Для интересующихся, в художественной форме многие аспекты работы, в том числе сленг «грузчиков 7-го причала», описаны в цикле книг Андрея Константинова «Наружное наблюдение». Часто действия ОПУ (современное название: Оперативно-Розыскное Управление) показывают в сериалах, есть даже лента, снятая по мотивам уже упомянутого Константинова. А значит, существование секретного управления давно перестало быть секретом. И его методы используют все подряд, от криминальных структур до простых граждан.
Отдельной строкой идет работа спецслужб, с хорошей технической базой, маскировкой, разветвленной сетью. Например, для контрразведки наружное наблюдение – это обязательный атрибут, который присутствует в любом дипломатическом представительстве любой страны. Потому что разведка всегда перемешана с дипломатами и находится вместе с ними под плотным колпаком. Читая дипломатические мемуары, можно заметить интересную особенность: представителям иностранных государств при исполнении становится менее комфортно, когда они перестают ощущать за собой постоянное наблюдение. Это для них тревожный сигнал, который говорит о смене уровня опасности. Более подробно тема работы разведок раскрыта в книге «Блеск и нищета шпионажа», кому интересно.
К детективам нередко обращаются самые разные люди, которые уверены, что за ними следят. По весне их, почему-то, становится больше… Установление контрнаблюдения в 90% случаев не подтверждает опасений, но оставшиеся 10% не зря проявляют осторожность. Это может быть разработка в случае, если человек занимается чем-то незаконным, разведка в коммерческих (конкуренты, работодатель, оппонент в финансовом споре) или преступных целях (перед грамотным ограблением или угоном жертву сначала «ведут» какое-то время), или проверка на супружескую неверность. Довольно популярный пункт.
Когда у супругов возникает необходимость задокументировать свои подозрения, они сначала пытаются сделать все собственными силами. Используя друзей и знакомых. И когда ничего не добившись, обращаются за профессиональными услугами, объект наблюдения оказывается уже готов к слежке. Работа усложняется многократно.
Для персон, имеющих какой-то вес в обществе, наружку могут использовать с целью реализации заказных убийств. При расследовании таких дел, на заказчиков выходят в том числе через группы наблюдения, которые вычисляют маршруты передвижения и расписание жертвы, как было в истории ректора СПБГУСЭ, Александра Викторова.
Как же действовать параноику в ситуации, когда он начал что-то подозревать?
Во-первых, не подавать вида. Когда вы замечаете слежку, не стоит пытаться от нее скрыться, или проверить догадку, петляя по дворам от едущей следом машины. Это лишь заставит наблюдателей сменить стратегию и проявлять больше осторожности. Гораздо легче следить за тем, кто следит за тобой, чем пытаться каждый раз выслеживать заново более подготовленный и чаще меняющийся «хвост».
Во-вторых, проявлять внимательность. Это основное. В зависимости от непрофессионализма, наблюдатели могут подавать самые разные сигналы. Стоящий неподалеку автомобиль с людьми, который трогается с места одновременно с вами, это подозрительно, но еще не точно. А если автомобиль давно стоит в снегу прогретый, или с очищенными стеклами, или рядом раскиданы окурки, значит находится он тут не просто так и дает больше поводов задуматься.
В-третьих, всегда есть визуальный контакт. Нормальная группа наблюдения состоит из нескольких человек и будет не только сидеть в машине, но и сопровождать пешком. Один и тот же персонаж, попавшийся на глаза несколько раз за день, поспешивший проскочить вместе с вами переход или пройти в какое-то здание, присевший рядом в ресторане и, особо не заказывая, удерживающий в поле зрения, вполне может выдать себя. А дальше, см. пункт 1. Не пытайтесь самостоятельно разбираться, аккуратно обращайтесь в органы или к детективам, в зависимости от ситуации.
Напоследок, пример обнаружения наблюдательного поста не по работе, а развлечения ради.
Ожидая в машине на московском вокзале человека, ушедшего за билетами, я зацепился взглядом за необычную троицу неподалеку. Там был мужчина лет 40, слегка брутальной наружности, женщина в районе 50-ти, алкоголично-мужиковатого вида и парень 25-30 с удлиненной прической, немного мажористый, с выпадающим из общего стиля чемоданчиком в руке. Что сразу бросилось в глаза. Дальше я стал раскручивать ситуацию на предмет того, как могли эти 3 абсолютно разных типажа встретиться и находиться в одном месте? Стал осматривать локацию и в магазине неподалеку увидел парня с наушником, а на небольшом расстоянии от него девушку с таким же девайсом, смотрящих в одном направлении. Когда проходящий мимо человек заговорил, они начали внимательно вслушиваться, чем себя и выдали. А замеченная мною троица сразу обросла понятными образами. Брутальный мужик – скорее всего бригадир, мужиковатая баба – типичная представительница женщин, давно занимающихся оперативной работой, а парень – просто молодой разведчик. Группа начала расходиться, «бригадир» сел в машину неподалеку, я открыл дверцу чтобы прислушаться. И узнал знакомый свод условных выражений, который окончился фразой «снимаемся», после чего ребята с наушниками тоже разошлись. Так догадка и подтвердилась.
Лига детективов
1.3K постов 7.2K подписчика
Правила сообщества
Запрещено оскорбление пользователей, разжигание расовой или межнациональной розни.
Разрешено все, что не запрещено правилами Пикабу.
про семерку какой структуры вы говорили?
Бей сексота по глазам да ушам (с)
Как я телефон потерял, и кто будет его искать?
Детективные байки: неожиданный поворот
О, эти скелеты в шкафу! Если бы не они, наверное, не было бы у меня работы. Но они есть у каждого, разница только в количестве. Произошло это в то нервное и сонное утро, когда у меня закончился кофе. Телефон зазвонил ровно в 10.00. Строгий мужской голос просил о встрече как можно быстрее и был готов приехать в любое место. «Шерше ля фам», – сказал я себе, ведь опыт подсказывал, что лишь дела сердечные не могут ждать.
Мужчина лет 45, в строгом деловом костюме и дорогом пальто, уверенно зашёл в наш кабинет уже через пол часа. Его звали Алексей, он успешный бизнесмен, для него обращение ко мне было, как минимум, выходом из зоны комфорта. Он раз 10 повторил, что дело деликатное и должно проходить под грифом секретно. Но для меня это было обычное дело, как для бухгалтера квартальный отчёт. Алексея беспокоило, что его жена стала очень странно вести себя в последнее время.
По вечерам пропадает в фитнес клубе или салоне красоты. Конечно, она посещала их и раньше. Ей 34, она хороша собой, не работает, но до этого все свои дела делала днём, чтобы вечера проводить с мужем. Вдобавок стала очень замкнута. Они женаты 11 лет, но такое случилось впервые. Алексей не узнает свою жену, а все вопросы заканчиваются ссорой. Видно было, что его очень тревожит такое положение дел.
Три дня я ездил за Ольгой, так звали жену Алексея. Все было очень однообразно и, честно говоря, скучновато. Магазины, дом, фитнес. Каждый вечер она заезжала за подругой, потом в бизнес центр, дальше они ехали в ресторан или жилой дом и проводили весь вечер вместе. Именно это и смущало Алексея. Эту подругу он раньше не видел, и жена никогда не говорила о ней. Ситуация действительно казалась странной, если учесть, что женщины проводили почти каждый вечер вместе. Причем всегда улыбались и без конца болтали. Нужно было выяснить, кто такая эта загадочная подруга.
Жила она в современной высотке с консьержкой. Это отличный шанс узнать хоть что-то. Всегда знал, что немного внимания и сладостей творят чудеса, особенно с дамами пенсионного возраста. Поэтому коробочка конфет полностью склонила на мою сторону консьержку, бабушку «божий одуванчик». Имея немалый опыт семейных дел, я был готов многое услышать, или не услышать вообще ничего. Но эта информация обескуражила даже меня. Оказывается, искомая молодая особа живёт в этом доме пару месяцев, воспитанная, культурная, без вредных привычек. И что самое интересное, квартиру ей сняла мама и приезжает к ней каждый вечер. Я показал фото Ольги, и консьержка кивнула: «Да, это ее мать».
«Как такое возможно?», – думал я, ведь визуально они выглядят подругами. На следующее утро я проследил за «дочерью» Ольги и выяснил, что она работает менеджером туристического агентства. Под видом клиента, я пришел после обеда в это турагентство. Офис был большой и светлый, менеджеров около 6 и конечно, я прямиком направился к девушке с ярко-красной помадой и глубоким декольте. Поговорив с ней про жаркий климат Тайланда и крутые нравы мексиканцев, я пригласил ее на чашечку кофе. А потом в беседе как бы случайно упомянул, что она похожа на мою соседку по даче.
Женщины! Дабы убрать даже потенциальную конкурентку, они готовы рассказать все и сразу. Тут-то я и узнал, что «дочка Ольги» не может быть моей соседкой, потому что полгода назад приехала из Челябинска искать свою мать, которая отдала ее в детский дом сразу после рождения. Вот это поворот! Шок был не только у меня, но и у Алексея, который потерял дар речи. И дар отвечать на звонки.
Но к счастью, совесть и платежеспособность Алексей не терял и через три дня приехал. Он поблагодарил меня за работу, при этом повеселел и казался довольно счастливым. Рассказал о том, что его жена в 16 лет родила ребенка, а молодой папаша-одноклассник перевелся в другую школу, обозначив свои намерения. Родители вынудили отдать ребенка в детдом, а Ольга всю жизнь жила с чувством вины и никому не рассказывала об этом. Но когда дочка выросла, сама нашла Ольгу. Мама была счастлива, чувство вины которое она несла всю жизнь впервые упало с ее плеч. Алексей поддержал жену, ведь с его плеч упал груз подозрений и ревности. А в мои руки упал гонорар с премией и новая пища для размышлений.
Текст книги «Наружное наблюдение: Экипаж. Команда (сборник)»
Автор книги: Андрей Константинов
Жанр: Полицейские детективы, Детективы
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Ну что ж, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, и сможешь их убедить. С моей стороны, передай им, что в финансовом плане проблем у них не возникнет.
– Не надо их слишком баловать, молодые еще… Кстати, можно я воспользуюсь твоим телефоном?
Нестеров набрал домашний телефон Лямина, однако трубку у того никто не поднимал. Обеспокоенный бригадир дозвонился до Козырева и с облегчением вздохнул, когда узнал, что эту ночь Лямка провел у Павла. «Ну, слава богу, – сказал Нестеров, – а я уж испугался, что он этой ночью упал где-нибудь под кустом либо в ментовку попал. Как он там, оклемался. Давай, Паша, приводи его в чувство… И чтоб без опозданий сегодня. Хватит уже, и так три дня балду пинали».
Нестеров закончил разговор, отставил телефон и поймал на себе удивленный взгляд Ладонина.
– Слушай, у вас в конторе и правда все так плохо?
– В каком смысле? – не врубился бригадир.
– Что значит – «в ментовку попал»? У вас там что – и своих забирают?
– Наших – забирают. И даже бабки снимают, как с рядовых граждан.
– Помнишь такой старый анекдот с бородой про стройбат? Про то, что они такие звери, что им даже автомат не дают? Так вот, у нас в конторе еще покруче зверье собралось – нам не то что автомат, ксиву милицейскую на руки не выдают…
Уже в движении на точку в район Сытного рынка Нестеров провел для своего экипажа краткий ликбез на тему: «Как рождаются идиотские задания на наружку». Оказалось, что в последние два месяца в УУРе, в «карманном» отделе, по не вполне ясным причинам резко снизились отчетные показатели. Для летнего периода, когда в Питере наблюдается самый наплыв туристов, это, что и говорить, событие неординарное. Да, но при чем здесь наружка? А вот при чем: некая, особо умная, голова, проведя инспекторскую ревизию «карманников», убедительно доказала, что в наблюдаемом отделе чрезмерно хромает то, что на армейском языке именуется «штабной культурой». В отчетном проверочном документе, помимо прочего, было отмечено, что с начала года в «карманном» отделе, являющемся подразделением службы криминальной милиции, ни разу не было выписано задание на проведение оперативных мероприятий силами ОПУ. (Жуткое дело, не правда ли? Удивительно еще, что после таких выводов никто не застрелился!) Понятное дело, что возражения типа «А оно нам надо?» в данном случае в расчет не принимались.
Недостатки для того и выявляются, чтобы их показательно исправлять. Потому начальник «карманного» в спешном порядке выписал пару-тройку заданий на «НН». Руководствовался он при этом отнюдь не профессиональными соображениями, а исключительно шкурным интересом – мол, по просьбам трудящихся оперативно реагируем и рапортуем… На самом деле «карманным» операм эта самая наружка была и на фиг не нужна, поскольку работа их, так уж повелось, всегда строилась как сугубо интимная – то есть тонкая, ювелирная, которой грубые вмешательства извне только вредят. В свою очередь и наружке эти фишки тоже ни на что не сдались – и так в загашнике лежала нехилая стопка заданий, часть из которых уже с месяц ждала своего исполнения. (Причем темы были, ей-ей, посерьезнее, нежели подрезанные кошелечки граждан.) В итоге заинтересованное в оперативном сворачивании «жеста доброй воли» начальство обеих сторон кулуарно договорилось о следующем:
1. Разведка не вмешивается в служебные дела «карманных» оперов и тем самым дает им возможность беспрепятственно исполнять свои функциональные обязанности;
2. В случае если по каким-либо причинам тем не удается свинтить своих «клиентов» с поличным, разведка подключается и тащит «клиентов», по возможности фиксируя их адреса и связи;
3. Обе стороны обязуются при первой реальной возможности расторгнуть договор о совместной деятельности и забыть о былом сотрудничестве, как о страшном сне.
Работать было скучно. «Грузчики» по очереди хвостиками таскались за операми, готовые взять след при первой же команде «Фас», однако команда от них все не поступала. То ли будний день, то ли жара так действовала на потенциальных «карманников», все едино – нет клева, не шел «клиент». Через пару часов бесцельного шатания по рынку и его окрестностям Лямин начал потихонечку сачковать, а Полина откровенно томилась в ожидании конца смены. Чтобы как-то ее подбодрить, бригадир стянул для нее персик у зазевавшегося грузина. Это заметил один из оперов и шутливо погрозил Нестерову кулаком. Других серьезных происшествий на рынке зафиксировано не было.
Козырев, который с утра припарковался на Сытнинской площади, ближе к полудню решил поменять стояночку – отсвечивать здесь и дальше было бы уже просто неприлично. Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Покрутившись по округе, Паша с трудом нашел подходящий карман только на Малой Посадской. Впрочем, стратегически место было удачным – в десяти метрах уже Каменноостровский. Ну а самое главное – тенёчек. Первым свои законные полчаса отдыха в машине провел Лямин, затем он отправился обратно на рынок, а его сменили Нестеров с Полиной. Все бутерброды были съедены, все анекдоты рассказаны, все бранные эпитеты в сторону начальства переадресованы. И хотя дело было не вечером, делать было абсолютно нечего.
Случайно Козырев обратил внимание на непонятный маневр проехавшей мимо них черной «вольво». Водитель подъехал к перекрестку, включил поворотник и вроде бы как сделал попытку повернуть направо, однако почему-то остановился, серьезно затруднив тем самым выезд с Посадской другим. Впрочем, других желающих повернуть пока не наблюдалось.
– Чего это он, заглох, что ли? – заинтересовался Нестеров.
– Да нет, похоже, ждет кого-то, – отозвался Паша и оказался прав.
Через несколько секунд со стороны Троицкого моста по проспекту подскочил темно-синий «Фольксваген Мультивен» и, поравнявшись с «Вольво», остановился. Окошко у «Фольксвагена» опустилось, и из него высунулась рука, держащая небольшой, ярко-желтого «кодаковского» цвета сверток. Ей навстречу соответственно вытянулась рука из «Вольво». После того как сверток поменял хозяина, «Фольксваген» рванул вперед по Каменноостровскому, а «Вольво», нарушая правила, ушла под знак в противоположную сторону к мосту.
– Александр Сергеевич! Вы видели? – Полина возбужденно дернула Нестерова за рукав.
– Да, видел, движуха какая-то происходит… Слушай, Паш, давай-ка прыгнем этой «вольве» на хвост, поглядим, что там за народец сидит.
– Боюсь, что, как они, налево уже не получится. Вон какой поток пошел.
– Давай тогда по-быстрому разворачивайся и в обход, через Мичуринскую. Попробуем их у моста догнать. Кстати, контейнера у «фолькса» догадались срисовать.
Пока разворачивались, пока проскочили Мичуринскую и Куйбышева, минуты четыре потеряли. Наконец вырулили на проспект, встали в створ моста, всмотрелись – ничего похожего на горизонте не наблюдалось.
– Черт, похоже, опоздали, – сказал Нестеров. По его лицу было видно, что представившаяся возможность поохотиться была ему явно по душе. Всяко лучше, чем по рынку слоняться.
– Вон они! – крикнула Полина, которая, в отличие от мужиков, не пыталась различить машину впереди, а крутила головой по сторонам. – Вон, справа, видите? На заправку заезжают!
Действительно, искомая «Вольво» неторопливо заруливала на АЗС рядом с Петропавловкой. Машина остановилась у колонки, и из нее вышли двое – водитель и пассажир. Первый направился к будке с явным намерением заплатить за бензин, а второй, попрощавшись с водилой, направился в сторону Александровского парка.
– Полина, выходим, – азартно скомандовал Нестеров. – Ты тащишь пассажира. Настроечку давай как можно чаще. А я прогуляюсь на заправку, выпишу пару квитанций[43] 43
Выписать квитанцию (спец. термин) – сделать снимок объекта.
– А «Вольво» дальше будем вести? – спросил Козырев.
– На хрена? Видишь, пассажир с портфелем вышел. Наверняка и коробочка желтая, которую ему передали, там… Все, метнулись.
Пассажир явно очень спешил. Пока бригадир фотографировал водителя, Полина успела дотянуть его до метро «Горьковская». Нестеров чуть ли не бегом двинулся туда – девчонка первый день в наружке, мало ли что по ходу может случиться. Когда изрядно запыхавшись («Надо, блин, курить поменьше, что ли?») он добрался до метро, выяснилось, что объект под землю лезть не стал, а двигается по аллее в сторону Мюзик-холла. Только здесь, пару минут спустя, Нестеров и нагнал Полину. Та стояла в глубокой задумчивости, явно силясь что-то вспомнить.
– Где он? – отрывисто спросил бригадир.
– Вон, уезжает, – грустно ответила Полина и показала глазами в сторону выруливающего на Кронверкский черного «ниссана».
– Что, посадка была? Так чего ж ты не сообщила?
– А я свод условных выражений забыла. Груз сел в пятый транспорт, так надо? Или его погрузили в пятый?
– Еб… да хрен-то бы с ним, со сводом. Не помнишь – говори как есть, лишь бы толк был. Контейнера, в смысле, номера-то хоть запомнила?
– Да, два нуля два, потом латинское «д», еще два нуля и четыре.
– Дипломатические, что ли? – не поверил Нестеров.
– Ну да, красный номер.
– Оппаньки! Это что ж получается, мы с тобой шпиона таскали, что ли?
Через минуту к ним подлетела родная «девятка». Из окошка высунулся Паша и неоригинально спросил:
– Уехал, – столь же неоригинально ответил Нестеров.
– Александр Сергеевич, я виновата, да? Извините.
– Да нет, Полина, ты не виновата. Ничего страшного не случилось. Тем более что за дипномерами мы бы все равно работать не стали. Нам лишних приключений на свою ж… задницу не надо. Другое обидно.
– Не засняли мы этого «дипломата».
– Почему не засняли? Я же выписала эти… квитанции? – Полина вопросительно посмотрела на Нестерова.
– Да ты что? Молодчина! И когда ты успела?
– Один раз в парке, а второй раз – когда он в машину садился.
– Охренеть! Паша, ты слышал? Человек первый день в «грузчиках» ходит, и уже два снимка – опознавательный и уликовый.
– Это потому, что я дура, – выдвинула предположение Полина. – А дуракам всегда везет…
– Грузчики, дайте вашу настроечку, – раздался из трех станций долби-стерео зов Лямина. – Я вас не вижу. Где вы?
– Зато мы тебя видим, – передал по станции Нестеров, наблюдая, как Ваня мечется вдоль проезжей части и вертит башкой во все стороны, кроме той, где стоят они. – Дуй к Мюзик-холлу.
После этого Нестеров повернулся к Полине и учтиво произнес:
– Мадам, позвольте от лица всей смены выразить восхищение вашими способностями и наградить вас ценным подарком на палочке.
– Разрешаю, – серьезно ответила Полина, и Нестеров отправился за мороженым.
Пока Ваня Лямин отписывал сводку наблюдения (а по основной работе писать сегодня было особо-то и нечего), Полина, по просьбе бригадира, настрочила инициативное сообщение об инциденте на Каменноостровском. Нестеров прочитал его, удовлетворенно цокнул языком и довольно произнес:
– Ну-у, Лямка, кажись, закатилась твоя звезда писарчука. Полинка тебя подсидела. Нет, ну надо же – какой слог, какой почерк, ни единой орфографической ошибки! Вот что значит школа установки! – он заглянул в Ванин бланк, хмыкнул и продолжил свое разглагольствование: – Даже в слове «Каменноостровский» два «н», а не одна, как у тебя, Лямка, кстати… Так что, Полина, гордись – отныне все сводки твои.
– Вот и хорошо, – буркнул слегка обиженный Ваня. Правописание у него, и правда, малость хромало, а с этим чертовым Каменноостровским он прокалывался уже не в первый раз. Однако Ольховскую подобная перспектива абсолютно не устраивала.
– Вот уж нет, – заявила она. – Я к вам не машинисткой-стенографисткой работать пришла. И давайте сразу условимся: если работаем на линии, то все на равных – без скидок, поблажек и этих ваших намеков. Но тогда и отписываться после смены будем хотя бы по очереди – сегодня, к примеру, я, завтра – Иван, а послезавтра, извините, конечно, – вы, Александр Сергеевич.
– Да ты что, Полин? – оторопел от такой прыти Нестеров. – Я ж того… Не, я не могу писать, у меня почерк знаешь какой?
– Да хуже чем кура лапой… Что там кура, хуже, чем у Вовки Исакова из восьмого отдела. Знаешь, как про его почерк у нас говорят? – «Поет как пишет, пишет как Вова, а Вова пишет фигово».
– Мне все равно, что говорят про Исакова… Кстати, он сейчас перешел в аналитику, так что пишет не от руки, а на компьютере… И дело даже не в том, кто будет писать сводки, просто не надо меня здесь держать за девочку, которая…
– А за кого ж нам тебя держать? – подловил ее Нестеров, придав своему вопросу невинноудивленный оттенок.
Сидящий за столом Лямин прыснул и сделал в сводке очередную ошибку. Полина же от возмущения вся пошла алыми пятнами. Бригадир понял, что перебарщивает, и примирительно сказал:
– Ладно, не сердись. Это я так пошутил, юмор у нас здесь своеобразный такой, можно даже сказать, казарменный.
– Ага, и плоский, – все еще злилась Ольховская.
– Ну да, и плоский тоже, – согласился Нестеров, – но ничего, покатаешься месяцок-другой и привыкнешь. В том числе и к тому, что начальник тоже человек и тоже хочет ничего не делать. Так, Лямка, что у тебя – закончил? – Он взял сводку, пробежал ее глазами. – Ладно, сойдет для сельской местности. Все, Полина, ты на сегодня свободна. Стоило бы, конечно, раскрутить тебя на проставу в честь первого рабочего дня, проведенного в нашем доблестном коллективе, но время уже позднее, а мне еще с этими двумя оболтусами ИВР позаниматься нужно. Так что проставишься как-нибудь в другой раз.
Ольховская собрала свои вещи, попрощалась и направилась к выходу. На пороге бригадир окликнул ее:
– А вообще ты сегодня молодцом, я думаю, мы сработаемся.
– Поживем – увидим, – улыбнувшись едва ли не в первый раз за день, ответила она и скрылась за дверью.
– Я не понял, чем мы сейчас займемся? – подал голос Лямин.
– ИВР, то бишь индивидуальновоспитательной работой.
– А вот так. Сейчас находишь Козырева, вы с ним идете к метро, там берете четыре «Петровских» – два мне, вам по одному, вот деньги. Затем дуете в садик и ждете меня. Я сводку подошью, поинтересуюсь нарядом на завтра и туда подтянусь. Вопросы есть? Вопросов нет.
Изобилующая скамеечками и пенечками территория скверика возле детского сада была любимым местом неформальных послерабочих посиделок сотрудников наружки. Распивать в кафешках и кабачках разведчикам было не по карману, отсвечивать близ ларечков у метро – «некомильфо» (зачем лишний раз дразнить гусей, в смысле «настоящих» ментов), а вот в садике самое то – и дешево, и сердито. Опять же, свежий воздух и курить можно.
Когда Нестеров подошел к знакомой скамейке, затарившиеся пивом Павел и Ваня уже поджидали его. Ребята были заинтригованы – воспитательной работой бригадир еще ни разу с ними не занимался. Впрочем, они знали, что у Сергеича есть специальная тетрадка, куда они, поступив на работу в отдел, вписали свои краткие биографические сведения, адреса, телефоны и любимые увлечения. Тетрадка эта как раз и носила громкое название «Журнал индивидуальновоспитательной работы».
Нестеров, сковырнув со своей бутылки крышечку, безо всяких прелюдий и не вдаваясь в излишние подробности, рассказал своим напарникам о предложении Ладонина. Закончив пересказ, он сделал большой глоток, откинулся на спинку скамейки, сложил руки на груди и выжидательно замолчал. Реакцию Лямина он угадал на все сто:
– Здорово! Теперь мы этого Ташкента из-под земли достанем. А машина какая у нас будет?
– Та-ак, понятно, – протянул Нестеров, понимая, что хлебнет он горя с этим Аникой-воином. – Относительно вас, молодой человек, суду все ясно. А ты что скажешь, Паша? Я без тебя, даже при наличии такого мощного напарника, как Лямка, все равно не справлюсь. Ни у меня, ни у него водительских прав нет.
Козырев, который только вчера всерьез подумывал о своем переводе в гласники, дабы самостоятельно заняться розыском Ташкента, конечно, и представить себе не мог, что его давешняя мечта может стать реальностью. Однако, заметив реакцию бригадира на детский восторг Лямина, он сделал вид, что обдумывает предложение, взял долгую паузу и лишь после этого ответил:
– Я согласен. Давайте найдем этого гада. Нестеров был почти уверен в ребятах, но все равно почувствовал облегчение, услышав согласие непосредственно от них самих. Но в то же время шевельнулась змеей в груди тревога, что ноша, которую он сейчас своими руками взваливает на этих ребят, может оказаться непосильной. Не говоря уже о том, какой опасности он их подвергает, если в результате поисков они действительно выйдут на след Ташкента. Бригадир собрался с мыслями и прервал оживленно обсуждавших предстоящую операцию ребят:
– А теперь слушаем меня внимательно. Слушаем и запоминаем. Правило первое: все, что касается нашей будущей работы по Ташкенту, – полная, строжайшая, абсолютная тайна. Никому, ни при каких обстоятельствах ни намека, ни полслова. Приказ два нуля седьмой[44] 44
Ведомственный приказ, подробно регламентирующий деятельность оперативно-поисковых подразделений.
[Закрыть] читали? Так вот, считайте, что это для вас мой приказ номер «три нуля семь»! Да, и аккуратнее с разговорами на службе – Полина девка ушлая, смекалистая, так что при ней бла-бла не разводить. Правило второе: получим технику – не светить, машину – тем паче. Машина только для работы, а уж никак не для того, чтобы перед девочками красоваться и на пляж их катать. Правило третье: самодеятельностью не заниматься, на рожон не лезть, я приказал – вы исполнили, шаг влево, шаг вправо – все, сворачиваем это дело к чертовой матери. Не знаю, как вам, а мне и одного Гурьева достаточно. Надеюсь, все ясно.
Нестеров обвел взглядом притихших ребят и продолжил:
– К чему я все это вам говорю? Вы уже взрослые люди, и хотя звездочки на погонах не носите, они у вас есть. Дело не в том, что я старый и занудный пень и повторяю вам прописные истины. Запомните одно – если эта тема протечет, если в чем-то где-то мы проколемся, то самое малое, что нам грозит, – увольнение из органов. Причем без выходного пособия. Но это в лучшем случае! А в худшем наша невинная затея может обернуться уголовным делом со всеми вытекающими отсюда последствиями. И в свете нынешней пропагандистской кампании по борьбе с оборотнями в погонах этими самыми оборотнями могут выставить нас с вами… Я доступно объяснил? Ваня?
– Чего сразу Ваня-то? – обиделся Лямин. – Я никому ничего – как могила.
– Не лучший пример,[45] 45
В данном случае Нестеров намекает на известного питерского авторитета Константина Яковлева по прозвищу Могила, которого застрелили в мае 2003 года в центре Москвы.
[Закрыть] – усмехнулся Нестеров. – Ну да ладно. Паша?
– Все сделаем как надо, не беспокойтесь, Александр Сергеевич. Главное – его найти, а там уж… Теперь не упустим.
– Я лично сильно сомневаюсь по поводу «найти», а уж насчет «не упустим»… Но не стоит о грустном. Все. Будем считать, что индивидуально-воспитательную работу сегодня я с вами провел. Так что допиваем пиво и разбегаемся. Я перед уходом посмотрел наряд – завтра работаем с утра, так что надо бы успеть хоть немного отоспаться. Причем дома, – Нестеров прищурившись посмотрел на Лямина, – а не у товарища на диванчике… Ну все, давайте, мужики, чокнемся за успех нашего безнадежного дела… Хоть и говорят, что пивом чокаются только дураки.
Полина вернулась домой и первым делом полезла под душ. За сегодняшний день, видимо, с непривычки, она дико устала. К тому же Полина вообще очень плохо переносила жару, а уж провести целый день в машине под непонятно откуда забредшим на питерский горизонт палящим солнцем было для нее настоящей пыткой. После душа ей немного полегчало. Она прошла в комнату, включила любимую Патрисию Каас и, забравшись с ногами в кресло, принялась анализировать свой первый день работы в наружке. Разложив весь день по эпизодам (эту привычку она практиковала с первого года работы в установке), Ольховская в конечном итоге пришла к выводу, что если не брать в расчет жару и усталость, то, в принципе, работать в экипаже Нестерова ей сегодня было интересно. Досадно, конечно, что поначалу к ней отнеслись как к безрукому и неумелому балласту. Тем более обидно, что того же зеленого Лямина самого еще учить и учить. Но, видимо, так в наружке относятся к любым новичкам, особенно в случаях, когда новичок женского полу. Хотя… Как показалось Полине, водитель Паша Козырев всю смену смотрел на нее далеко не равнодушно.
Нехорошо, конечно, что вечером она так дерзко разговаривала с Нестеровым. И дело не в том, что он начальник, а в том, что бригадир много старше и опытнее нее. И к тому же мужик, похоже, неплохой, веет от него настоящей такой, крепкой надежностью. Но тут уж ничего не попишешь, виной всему ее паршивое настроение, тон которому еще вчера задал этот придурок Шлемин. И не потому, что он сунул свой длинный нос в ее личную жизнь, представленную в материалах, нарытых нашими же эсбэшниками. (Вот ведь у кого сволочная служба! Копать на своих – врагу не пожелаешь.) Шлемин угадал нынешнее состояние Полины – со смертью Гурьева перевод в наружку действительно потерял для нее всякий смысл. Она так мечтала начать новую жизнь, она так мечтала, что для них с Антоном все еще может вернуться и что это, в свою очередь, даст ей силы для главного объяснения с Женей… Но в итоге осталась у разбитого корыта. Поменяла шило на мыло…
В этот самый момент как раз позвонил Камыш. Он был очень обеспокоен тем, что весь вечер не мог разыскать ее – мобильник был отключен, а к домашнему телефону она не подходила. Полина не зря считалась опытной «ульянщицей» – за какие-то пару секунд она изобрела достойную отмазку. Ее объяснение Камыша вроде бы удовлетворило, и он напомнил, что завтра вечером они идут в «Олимпию», слушать любимого им Билли Новика. Тут Полина в ужасе вспомнила, что до сих пор не позвонила в дежурку узнать, с какого часа завтра заступает их смена. Сославшись на параллельный звонок по мобильному, она быстренько отзвонилась в контору и выяснила, что завтра они, слава богу, работают с утра. Они договорились, что Камыш заедет за ней в семь. Полина положила трубку и с грустью подумала, что новый график работы еще больше осложнит их нынешние отношения с Евгением. Ведь врать ежедневно – это совсем не то, что врать периодически, от случая к случаю. «Ладно, – подумала Полина, – поработаю с месяц, а там видно будет. В конце концов – где наша не пропадала?»
И действительно: и там пропадала, и сям пропадала. Наша пропадала везде.